Том 19. Белые пелеринки - Страница 14

Южаночка стоит у доски и старается думать о чем-то очень хорошем. Завтра воскресенье, и она увидит дедушку своего, милого, дорогого. Ура! Ура! Ура! — мысленно ликует девочка, не решаясь, однако, теперь уже вслух крикнут это «ура». Потом мысль ее перескакивает на другое. Она и Гаврик держат пари. Надо проделать нечто, что не приходило еще в голову ни одной институтке и что она, Инна, придумала сегодня утром, ужаснув своей смелостью даже шалунью Гаврик. Они так долго спорили и пререкались тогда.

— Сделаю! — выходила из себя Южаночка.

— Нет! — опровергала ее Гаврик.

— А я тебе говорю, что сделаю!

— Не посмеешь!

— Не посмею? Я? Ну вот, ты меня и не знаешь! Нет еще ничего такого, перед чем бы задумалась я! Хочешь пари?

— Хочу! Хочу! На банку варенья! — обрадовалась Гаврик.

— Нет, без всякой банки, а просто так. Приходи сегодня после дневного чая в залу, когда там будут бегать наши седьмушки и прочие младшие. Тебе докажу!

— Идет! — согласилась Гаврик, и план был готов.

И вот Южаночка наказана так не вовремя. Так некстати подвела ее эта плакса Фальк! Как же после этого и не проиграть пари!

Две трети девочек находятся теперь в зале, бегают, резвятся там, устраивают игры, танцуют под рояль, и Щука там, и Гаврик, а она здесь. Целый час, целый час!

Чтобы как-нибудь скорее и незаметнее провести этот час, Южаночка смотрит в окно. За окном зима. Снег идет. Погода — ужас! Что, если завтра будет такая, приедет ли дедушка в прием? Ах, если бы приехал. Конечно! Конечно, приедет! Он так любит ее, Инну, и потом, что такое значит погода для старого героя. А?

— Господа! В классе угар! Выходите скорее, надо открывать фортку. Я столько раз говорила истопнику, что по два раза в день нельзя топить печь, — послышался недовольный голос Карасевой. — В зал, маленькие, ступайте все в зал.

Что это? Или она ослышалась, Южаночка? В зал? Ах, отпускают в зал! Какое счастье! Угар в классе! О, благодетельный угар, о, милая печка! Фрейлейн Бранд, проходя мимо нее, говорит сердито:

— Ступай, Палтова. Перед ужином достоишь, что тебе осталось. А теперь марш со всеми остальными в зал.

И Южаночка выбежала из своего угла, торжествуя неожиданную победу.

* * *

— Гаврик! Гаврик! Щука! Даня! Где вы! Вот и я!

И, бесцеремонно расталкивая попадавшихся ей то и дело на пути воспитанниц своих и чужих классов, Инна неслась по зале, отыскивая своих друзей.

— Боже мой, эта новенькая толкается, как мужик с барки! — послышался недовольный возглас какой-то чопорной девицы пятого класса.

— У нее манеры извозчика! — вторила ей другая "пятушка".

— Mesdames! Что вы хотите, если ее воспитывали солдаты в полку! — презрительно поводила плечиками третья.

А Южаночке и горя было мало от всех этих замечаний. Она пронеслась через всю залу, сбив с ног какую-то не вовремя подвернувшуюся ей «чужеземку», пославшую ей вдогонку негодующее: Monstre! (Чудовище!) — и уже стояла перед Гаврик и Даней, восседавших на подоконнике.

— Вот и я! Пришла выполнить пари! Не ждали? И раньше бы прибежала, да Фальк наябедничала Крысе. Крыса наказала, поставила у доски. К счастью, угар в классе. Выпустили. Вот она — я! Сейчас же и пари мое исполню!

Южаночка скомандовала:

— Смир-р-рно! Ружья на плечо. А теперь ступай за мною! Шагом марш! — и замаршировала к печке в дальнем углу зала. Здесь между нею и огромным портретом одного из покойных Императоров образовался небольшой уютный уголок. В этот уголок и бросилась Инна в сопровождении своей маленькой команды. Примостившись на краю деревянной скамейки, стащила с ножек и грубые институтские башмаки, и белые нитяные чулки.

— Ага! Вот и сделала, что хотела. А теперь глядите! Раз! Два! Три!

И, вскочив со скамейки, перебирая голыми ножками и звонко смеясь, Южаночка снова понеслась по залу.

Гаврик и Щука, «премьерованные» шалуньи, как их называли в институте, кинулись со всех ног вдогонку за ней.

— Выиграла пари! Выиграла! Ай да Южаночка! Ай да молодчина! — визжала Гаврик, ликующими взглядами окидывая попадавшихся ей навстречу воспитанниц.

— Месдамочки! Смотрите! Какой ужас! Палтова — босая, как какая-то деревенская девчонка! С ума она сошла, что ли?

— Эта Палтова — разбойник какой-то! Подумайте, она держала с Гаврик пари, что три раза обежит босая вокруг залы! — захлебываясь рассказывала Жемчужинка, маленькая девочка.

— Боже! Боже! Но ей достанется от Мильки, если увидит ее, — прошептала высокая Ланская и крикнула мчавшейся навстречу Инне:

— Палтова! Безумная! Остановись! Тебе говорят, остановись же! Обувайся скорее!

Но Южаночка, успела уже сделать два круга, теперь ей оставался еще третий раз обежать залу и тогда пари выиграно, и она докажет свою удаль обеим своим подругам!

Как раз в то время, когда сама она неслась быстро, как призовая лошадь, описывая круг на арене цирка, чья-то худая тонкая фигура незаметно метнулась от входа зала в ее противоположный конец, туда, где между печкой и портретом чернели прюнелевые ботинки и сиротливо белели на скамье нитяные Южаночкины чулки. Подбежать к скамейке, схватить то и другое, сунуть под передник и тем же стремительным шагом вернуться в коридор было для Каролины Фальк делом одной минуты.

В следующее же мгновенье она стояла перед своей теткой, госпожой Брандт, и шептала, закатывая под лоб свои золотушные глазки.

— О, Tante, Tante! О, какой ужас! Она сняла обувь и бегает по залу — босая!